которых сердце его подскочило в груди, совсем как у поэта Уильяма Вордсворта, «сиянье радуги узревшего на небе». Потому что один из голосов принадлежал неприятному и ничуть не похожему на настоящего моряка береговому охраннику из Лонг-Бича, который уже два раза так отвратительно обошёлся с Освальдом, его братьями и сёстрами. И вот теперь у Освальда почти не оставалось сомнений, что беспардонность стража, хотя это и не совсем проклятие, возвратится к грубияну с той самой силой, с какой это происходит с проклятиями.

– Гляди, Стоукс, ведь не выспишься и всю красоту порастеряешь, – донеслось до нас с Дикки насмешливое замечание «викинга».

– Зато другое найду, – угрожающе произнёс в ответ Стоукс.

– Хочешь полдюжины макрели на завтрак? – добродушно предложил ему мистер Бененден.

– Не люблю рыбу, но тем не менее спасибо, – отозвался ледяным тоном мерзкий береговой страж, расхаживая взад-вперёд вдоль прибрежной полосы и для согрева похлопывая себя руками.

– Значит, понаблюдать решил, как мы разгружаемся? – спросил мистер Бененден.

– Если не возражаете, – ответил малоприятный субъект.

Ждать ему пришлось долго, потому что повозка всё не появлялась и не появлялась А когда она наконец прибыла, мужчины принялись грузить в неё рыбу, которую полными корзинами переносили из лодки.

Они разыграли всё как по нотам, нарочно забирая рыбу только из далёкой от бочонка части трюма, пока там чуть дно не обнажилось, в то время как над бочонком улов по-прежнему возвышался горой.

Естественно, злобный страж побережья и трое его соратников, которые успели к нему присоединиться, не могли этого не заметить.

Стало светать, но свет был ещё не дневным, а каким-то призрачным, и с трудом верилось, что это предвестник настоящего яркого сияния, которое вскорости превратит небо из чёрного в голубое.

Презренный береговой охранник, начав впадать в нетерпение, прорычал:

– Лучше бы вам признаться. Намного лучше будет для вас. Оно так и так из-под рыбы покажется. Я знаю, что оно там. Мы получили достоверные сведения от частного лица. Ваша игра закончена, а потому не усугубляйте вину своим поведением.

Мистер Бененден, «викинг» и рыжий мальчишка переглянулись.

– И о чём это, интересно, вам сообщило ваше драгоценное частное лицо? – спросил мистер Бененден.

– Бренди, – выпалил бдительный Стоукс и вскарабкался на фальшборт. – Я его даже отсюда чую, – добавил он с торжеством.

Освальд и Дикки приблизились. Ресторанный запах ощущался отчётливее. А из-под рыбы уже выглядывал кусочек бочонка.

– Вот оно! Есть! – проорал ненавистный тип. – Вытаскивайте-ка это, джентльмены, и пройдёмте со мной.

Наш «викинг», пожав плечами, произнёс:

– Кажись, и впрямь делу конец, – отгрёб в сторону рыбу, которая прикрывала бочонок, и поднял его с чешуйчатого ложа.

– Ну, это всего лишь часть, – произнёс законоблюститель, который нам так не нравился. – А где остальное?

– Так это и всё, – указав на бочонок взглядом, развёл руками мистер Бененден. – Мы люди бедные. По одёжке ноги протягиваем.

– Сейчас вычистим лодку до днища, – пригрозил охранник.

Я видел, что доблестная береговая команда готова довести дело до победного конца. Нас обступало всё больше людей из береговой охраны, и наши соратники были совсем не против проследовать вместе с ними на пост, чтобы наше идеально задуманное и осуществлённое надувательство стало достоянием всего отряда из Лонг-Бич в полном составе.

Но Дикки вдруг всё надоело. Дух приключений ему почти чужд, а то маленькое «почти», которое всё же обычно в нём проявляется, отсырело во время злоключений на лодке.

Вот он и брякнул:

– В этом бочонке нет ничего, кроме воды.

И Освальду захотелось, при всех братских чувствах, как следует его пнуть.

– Ха! – грянул нелюбимый страж. – Думаешь, у меня носа нет? Да из него разит градусами с такой силой, какая даже Самсону не снилась.

– Откройте и проверьте, – упорно гнул свою линию Дикки, несмотря на высказанную ему шёпотом Освальдом рекомендацию заткнуться. – Это вода.

– И ты, значит, наглец, полагаешь, что я с твоих лживых слов поверю, будто вам захотелось иностранной водички! – злобно воззрился на него грубый береговой чиновник. – Как бы не так! Своей воды вам мало, которой у нас предостаточно.

– Это… это… французская вода, – выдал безумный ответ Дикки. – Она наша. Моя и моего брата. Мы попросили этих вот моряков добыть её для нас.

– «Моряков»! «Попросили»! – фыркнул отвратительный береговой охранник. – Следуйте за мной.

Тут наш «викинг» что-то с тревогой пробормотал, а мистер Бененден в ответ прошептал ему, что всё в порядке и время вышло, но никто его слов, кроме меня и «викинга», не расслышал.

– Я хочу домой и не желаю следовать за вами, – упрямо выпятил подбородок Дикки.

– А зачем вам понадобилась вода? Попробовать, что ли? – начал допытываться ненавистный береговой деятель.

– Чтобы вас угостить, когда вы опять, в своей грубой манере, прикажете нам отойти от вашей проклятой лодки, – ответил Дикки.

И Освальд сильно обрадовался, что этот на редкость меткий ехидный выпад был встречен хохотом.

Тут надо заметить, что физиономия Дикки всё то время, пока мы объяснялись с береговой охраной, сохраняла ангельски-простодушное выражение, такое невинное, что ему в итоге поверили. Он выглядел в точности как беглецы-проныры из книжек, но когда я потом его так и назвал, мне врезал.

В итоге бочонок вскрыли, и в нём действительно оказалась вода, да к тому же морская, как объявил неприятный чиновник, пригубив её из жестяной кружки, ибо ничто другое его убедить не могло.

– Но я всё равно чувствую запах бренди, – объявил он, морщась от горько-солёного вкуса морской воды и вытирая рот.

Наш «викинг» медленно извлёк из-за пазухи плоскую бутылку с этикеткой.

– В «Старом корабле» брал, – ласково объявил он. – Может, из неё и плеснуло чуток на бочонок-то. Рука, известное дело, дрожит иногда из-за болотной лихорадки. Нападает она на меня, проклятая, каждые шесть недель регулярно.

– «Болотная лихорадка», – хмыкнул невыносимый береговой охранник, добавив ещё несколько других слов.

Соратники ему вторили, но всё равно было ясно, что он опозорился, и это нас, разумеется, радовало.

Домой мы возвращались сонные, но в душе ликовали. Розыгрыш удался. Надувательство вышло отменным. Конечно же, мы рассказали о нём нашим дорогим и уважаемым приятелям из лимчёрчской береговой охраны, после чего, полагаю, можно было не сомневаться: подпускать шпильки лонг-бичской охране они станут долго. А если даже память у них окажется слишком короткой, найдутся на побережье люди, которые не забудут афронта. Словом, полный порядок.

После того как мы рассказали всё девочкам и терпеливо снесли обрушенный на нас град упрёков за то, что не открылись сразу, нам захотелось подарить пять шиллингов «викингу», который так замечательно нам подыграл.

И